Епископ Василий (Родзянко). Добро и зло в мире и в человеке и пастырство

Судьба Владыки Василия (Владимира Михайловича Родзянко) очень необычна. Его жизнь (22.05.1915— 17.09.1999) охватывает собой и дореволюционное время, и период после падения коммунизма в России — время возрождения Веры. Всю свою деятельность он посвящал Господу нашему
Иисусу Христу и Его Святой Православной Церкви, где бы ни нёс свое священническое или епископское служение: в Сербии ли, в Великобритании, в Соединенных Штатах...

Сегодняшняя беседа у нас на тему: «Добро и зло в мире и в человеке и пастырство». Подзаголовок: «Премудрость и Красота Божьего Промысла».

<…> Почему именно я взял эту тему — Красота и Премудрость Божественного Промысла? Потому что без этой красоты и премудрости, в полном славянском понимании этого слова, — (не просто мудрость в русском переводе), и не просто греческая София (иногда у нас используется без перевода, и от этого происходят всякого рода недоразумения, и даже выдумывается ересь), а именно настоящий славянский перевод, который очень глубоко нам говорит о сущности этой Божественной премудрости.

Потому что приставка «пре», например, в слове преподобие или преподобный, значит «подобный» от вечности во все времена, а подобие, подобный означает схожесть, похожий. Так же и «премудрость» – это более чем мудрость.

Эта мудрость должна справиться с очень большой дилеммой, с которой Воля Божья справлялась, справляется и будет справляться <…> А дилемма та, что не просто только одно добро, как в Царствии Небесном, но и зло, причем это зло в мире и в человеке. И в мир это приходит не просто так, потому что мы знаем, что мир полон бесов и демонов, и бесноватых людей, Евангелие об этом говорит. <…>

И, конечно, мы не хотим притворяться, что мы какие-то простачки и что мы не видим и не понимаем современной науки, современной психологии, психопатологии тоже, но тем не менее все-таки иногда полезно нам порядком углубиться в самую суть нашего церковного предания. Интересно, что слово предание тоже начинается с префикса «пре»: это то, что нам дано от начала, как и все остальное: и премудрость, и преподобие, и вообще всякое изначальное даяние Божие. Предание ясно и определенно нам говорит, что все мы находимся под действием потусторонних сил. Эти потусторонние силы, и добрые и злые — все это, по Библии, и особенно по ее толкованию, потому что вначале Бог сотворил небо и землю, просто сказано. Но толкователи говорят о небе и земле в самом начале, когда еще не было нашей планеты и не было окружающего ее воздуха и атмосферы. Какое это было небо? Что значит это небо? Это силы Небесные. Это Ангельский Мир, мир, который был сотворен в самом начале. И вся первая глава Библии говорит об этом творении неба и земли одновременно и заканчивается словами, о которых мы уже говорили. Это удивительные слова: «так сотворено все воинство неба и земли» (Быт.2,1). Воинство. «Все воинство их»: неба и земли. Почему воинство? Потому что в Библии многое взято из нашей человеческой жизни, а мы, увы, очень уж воинственны на этой земле, и у нас воинств много было, есть и будет. То вот этот образ взят с точки зрения борьбы добра и зла. И даже главные силы небесные получили у нас стратегическое военное имя — Архистратиг. Действительно, если так подумать, это чисто военный термин на греческом языке. Отсюда слово «стратегия» в наших войсках, и они хорошие стратеги и знают, что и как надо делать, особенно во время войны.

И вот из этого подобия мы видим, насколько это серьезно: сотворил небо и землю и поставил, уже после грехопадения, Архистратига беречь путь в Рай, чтобы человек не вошел обратно в Рай, не вкусил от древа жизни без покаяния, в состоянии греха, и не стал жить вечно во зле, то есть стал бы демоном. Это было великое милосердие Божие к нам, потому что он нас избавил от участи демонской, но не избавил от участия демонов в нашей жизни. <…>

И действительно, вот эти помыслы, кружащиеся и которые, как святые отцы говорят довольно красочно, воздушные, эти окружающие нас воздушные силы, не небесные силы, а воздушные силы — это как раз не небесные, а противо-, потому что это именно демоны, которые приходят к нам в виде вот этих помыслов. И эти помыслы не наши. И если мы прислушиваемся к этим помыслам, и начинаем их принимать за свои, и потом заражаемся этим, потому что это зараза самая настоящая. А зараза заключается в том, что мы отсюда (из разума) их переносим сюда (в сердце). А если их переносим в сердце, то, значит, они уже входят в меня, в мою суть, в мое я, в мое чувство, в мое переживание, и вот здесь момент, когда надо решить: я за или против этого помысла. Если я сразу скажу: «пошел вон, проклятый!», я спас (уберёг) себя. Но бывает иногда, что вместо того, чтобы сказать это, я начинаю прислушиваться, присматриваться, приголубливать и так далее. И тогда это уже превращается в мысль мою — то, что и хотел демон. <…> И как вы, может быть, помните, я в своей книге назвал вообще все дьявольское дело с самого начала «паразитизм на Божьем творении». <…>

Ни один наш грех, какой бы то ни было, не обходится без этого паразитизма; и самый принцип, что якобы все это в мире Божьем — все от Бога. Прекрасный наш мир, красивый, замечательный. Вот небо, вот солнышко, солнечные лучи, вот какие ветки на деревьях мы видим. Какие цветы замечательные. Да, верно. Замаскировано здорово.

Достаточно пойти в парк, где мы вчера гуляли. Это было очень интересно. Мы просто гуляли там как раз на берегу канала возле водопадов. Вода теперь начала спадать в канале, потому что закрыли шлюзы. И образовались небольшие лужи. В этих лужах масса маленькой мелкой рыбы. Цапля, конечно, знает это время года очень хорошо. Она знает, что сейчас время у нее, так сказать, набить себе зоб. Потом такой возможности не будет. <…>

И вот она так нацелится, хлоп, и у нее в клюве рыбка, маленькая такая. Конечно, вовсю барахтается, несчастная. Она ее язычком повернет так, чтобы рыбка легла вдоль клюва, и мы видим, как бедная рыбка у нее в горле, попала прямо в зоб. <…>

Вот как борьба добра и зла происходит сейчас в мире. В людях, в цапле и рыбке. Рыбка тоже хочет жить. С точки зрения рыбы, эта лужа и что она попала в эту заводь и что эта жадная и кровожадная, с их точки зрения, хищная птица пришла с огромным клювом, — а кто ей дал такой клюв? Она же не сама себе его отработала. Откуда? Как? Вот видите, как добро и зло вот так переплетаются. <…>

Когда в какой-то момент Христос сказал очень строго, что горе богатым, — после того, как богатый юноша отошел от него из-за своего имения: «Трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19:23- 24) — ученики смутились: «Кто же может спастись?» И вдруг Христос отвечает, парадоксально отвечает: «Невозможное человеку возможно Богу». Вот приходит Промысел Божий. Тут уже Воля Божия говорит Промыслу: ну-ка, ты теперь возьмись. Я подожду, когда Моя Воля окончательно совершится в результате всего, в конце веков. А теперь вот пусть Мой Промысел. Промысел, Премудрость, а кто Премудрость? А вот Тот самый, Который сказал: «человеку невозможно, а Богу все возможно». Вот это Он и есть, по учению нашей православной Церкви. Да и вообще всего христианского мира. Это Логос. Это София, Премудрость. И вот эта Премудрость Божия говорит: невозможное человеку возможно Богу. Это значит, что Бог Своим Промыслом знает, как это сделать, знает, как спасти каждого. <…>

И вот эта Премудрость Божественного Промысла и есть наша пастырская надежда. Почему я это соединил с пастырством? Потому что эта премудрость и есть пастырство, это и есть вечное пастырство. Это именно Пастырь, Который своих овец хочет спасти всеми способами, какими только возможно. И Он Сам сходит на эту землю для того, чтобы это сделать А как Он это делает? Он берет на Себя все зло, какое есть в человеческом мире. Всего паразита берет в Себя. Но поскольку Он на самом деле не паразит, то паразит исчезает. И Христос во гробе не остается, как надеялся паразит. А паразит, как рыба, поймался на удочку. Интересно, очевидно, уже в те времена были рыбаки, не только которые сетями ловили, как сказано в Евангелии, но и удочкой. Очевидно так, потому что говорится, что он зацепился за крючок. А какой крючок? А крючок — Сам Христос. Хотел его съесть. И попался. Кто? Дьявол. Вон Он его как.

Поэтому Промысел Божий — это наша пастырская надежда. Мы все знаем, что мы недостойные пастыри. Потому что где там спасать других, когда себя не могу спасти, когда вот-вот грех какой-то «подсел» и сделал грех этот. Единственная надежда — уподобиться Самой Премудрости Божией и ее Промыслу. А Промысел это, если хотите, то же самое слово, что и по-русски — промысел, промышляет человек. Что значит «промышляет»? Он умеет и в трудностях добиться того, чтобы получить то, что необходимо в жизни. Для этого у него есть свой какой-то промысел, которым он зарабатывает, даже торговый. Это одно и то же слово, от одного источника. Так и Господь промышляет. Но только совсем не так, как наши сибирские купцы, а по-Небесному, по-Своему. Самая суть заключается в том, что Он берет на Себя весь этот ужас всемирного зла. И говорит ученикам: «Сыну Человеческому надо пострадать и оказаться в руках грешников, и убьют его». И несколько раз в Евангелии сказано: и ученики не могли понять, что Он такое говорит, о чем Он говорит. Особенно когда сказано: «а потом воскреснуть». Как так воскреснуть? Что это значит? В Евангелии написано. А это на самом деле была подготовка. Спокойная, мудрая, деловая подготовка вот этих рыбаков, которые станут ловцами человеков, Апостолами. «Апостелло» значит по-гречески — «посылаю». Апостол — это посланник. Вот как посол России в Америке. Он тоже апостол с точки зрения этимологии слова. И вот получается обратное: вместо того, чтобы крючок захватил Самого Христа, Саму Премудрость Божию, паразиту это не удалось, потому что он паразит. Получилось обратное: сам паразит попался. Но какой ценой? Отдачей жизни, страшными мучениями, ужасными муками.

<…> И вот когда видишь, что Сам Творец, Сам от века Существующий, вот так красиво описанный Бог, как Сын Человеческий сходит на эту землю, чтобы принять все зло на Себя лично, и потом воскреснуть, и в этом воскресении показать победу жизни над смертью и жизни вечной над смертью, и это показывает потом Вознесение. Далее Он говорит: «И Я всегда с вами до скончания века», а там все увидимся. То тогда действительно потрясаешься Премудрости и Красоте Промысла Божия. Вместо уродства, адского, мы видим потрясающую красоту даже Самого Креста. Крест — какая красивая это форма. Какая красивая жизнь в результате всего этого. И как все это переплетающееся добро и зло, паразитизм в нашем мире, что мы наблюдаем все время и в чем участвуем, и когда мы боремся с бациллами, мы знаем, что эти бациллы для того, чтобы жить, уничтожают нас, а клетки в нашем собственном организме, наши собственные, вдруг превращаются в раковые клетки и убивают нас иногда в страшном мучении. И начинаешь думать, что же это такое, как это, кто это все сделал, кто в этом виноват, кто создал эту цаплю и этот ее клюв? И тогда становится все ясно: да, Премудрость Божья дала этому всему, можно сказать, право на существование. И Сама Премудрость приходит для того, чтобы за все это заплатить Своей Собственной Жизнью. Это не дьявол, нет, не дьявол. Дьявол, конечно, пытается все это пустить в свою молотилку. Но, конечно, красота спасет мир, как сказал Достоевский, и понятно почему. Потому что победа жизни, которую мы видим вокруг нас. Вот через окно видим красоту этих деревьев. Это победа жизни. Она красивая. Это символ Воскресения. Каждая весна есть символ Воскресения. Не случайно у нас праздник Пасхи совпадает с весной, и с весенним полнолунием издревле. А праздник Троицы — с летом, где полнота цветов. А праздник Преображения с плодами совпадают с наступающей осенью. И как все это красиво, как все это мудро. Как все это замечательно. В нашей этой временной жизни мы живем этими праздниками. Мы радуемся этому. Но вечная победа именно этой силы, этой красоты и Премудрого Спасения всего мира, всей вселенной Крестом Христовым и Его Воскресением. Вот оно пастырство. Это образец вечный, всегдашний для каждого пастыря. И нам надо так же к каждому человеку относиться, как Христос относился ко всем людям, даже к несчастному Иуде. <…>

Вопрос: Даже если помысел, как вы сказали, явно идет от злого духа, который не от тебя, ты даже знаешь, что это не от тебя...

Ответ: Когда меня на исповеди многие спрашивают, вот у меня помыслы, я не могу от них избавиться, у меня мысли такие-то, я говорю: самая лучшая борьба — не обращать никакого внимания на этот помысел, никакого; это не мое, это его (от лукавого). Что я буду задумываться? Это не грех еще, будет грех, если помысел перейдет в сердце. И будет грех. Что помысел? А когда пощечину дашь, это уже не помысел, правда? И что теперь делать? Отсечь. Было, теперь нет. Другого способа нет. И нам, пастырям, это особенно важно. Потому что для того, чтобы вести других, надо идти самому. Потому что очень часто люди идут за пастырем не потому, что он говорит, и не потому, что он там такой или сякой, а потому что он идет сам, и они идут за ним. Вот как.

(Беседа 1998 года)