Из истории Пучково И. И. Шувалов

В издательстве РИО МАОК выпущена книга краеведа Лидии Ивановны Глебовой «Минувшее проходит предо мною... Очерки по истории подмосковного села Пучкова». В №№ 101 и 104 нашей газеты читатели уже познакомились с отрывками из этой книги. Мы остановились на том, что в 1755 г. С. П. Ягужинский продал имение в Пучково своему шурину Ивану Ивановичу Шувалову.

«Люди, видевшие впервые блестящий двор императрицы Елизаветы Петровны, не сразу могли заметить молодого круглолицего человека с мягкими, неброскими манерами. В нем ничего не было от богатырской стати братьев Разумовских или напыщенной гордости его кузена Петра Шувалова, но власть и влияние его были необычайно велики. Звали этого молодого человека Иваном Ивановичем Шуваловым, и заслуживает он внимания потомков совсем не потому, что был одним из многочисленных фаворитов русских императриц, в частности царицы Елизаветы. Он вошел в русскую историю как видный государственный деятель». — Так начал Е. В. Анисимов свое повествование об И. И. Шувалове.

...Иван Иванович Шувалов родился в 1727 году в Москве. Его семья, хотя и принадлежала к дворянскому роду, была небогатой и незнатной... В 1745 году он состоял камер-пажом при великой княгине Екатерине Алексеевне (в будущем императрица Екатерина II) в Ораниенбауме и большей частью находился в ее передней. Бедность, а также пренебрежение, с которым относились к нему его знатные родственники, делали его одиноким. Будущая императрица вспоминала: «...когда он еще был пажом, я его заметила, как человека много обещавшего по своему прилежанию; его всегда видели с книгой в руке». Этому юноше в то время было 18 лет.

...Кроме знания нескольких языков, он умел с большим тактом и достоинством держать себя в обществе. Для сына бедного дворянина первой половины XVIII века это необычно.

...Осенью 1749 года камер-паж был пожалован в камерюнкеры при царице, и «это было событием при дворе, все шептали друг другу на ухо, что это новый фаворит...»

Особенно большую роль при дворе И. И. Шувалов играл в последние 7–8 лет жизни Елизаветы, когда она часто болела и почти не появлялась на людях, жила уединенно в Царском Селе. В эти годы Шувалов был единственным сановником, имевшим свободный доступ к императрице, то есть ее главным докладчиком и секретарем... К Шувалову обращались в затруднительных случаях, когда нужно было особенное распоряжение императрицы; через него подавались просьбы и доклады на Высочайшее имя. Шувалов действовал всегда бескорыстно, и со всеми ровно и добродушно. Мягкий и доброжелательный, враг ссор и шума, желающий со всеми быть в добрых отношениях, часто бывал в роли примирителя других, благодаря чему у него почти не было врагов.

В последние годы царствования Елизаветы возросла роль И. И. Шувалова и во внешнеполитических делах... Интересно, что статус Шувалова в сложной иерархии чиновной России был весьма скромен. Иван Иванович не имел высших воинских и гражданских званий, орденов и титулов, то есть всех тех блестящих атрибутов власти и внешнего почета, которыми временщики стремились подкрепить свое могущество. Шувалов стремился избегать почестей, отклонял один за другим проекты о наградах и пожалованиях себе... Вся эта мишура была чужда ему. Шувалов даже подчеркивал свою скромность, которая была не столько особенностью его характера, сколько позицией, довольно редким тогда типом поведения, обусловленным своеобразным положением Шувалова при Дворе... В 1761 году французский дипломат Ж. Л. Фавье писал: «Он вмешивался во все дела, не нося особых званий и не занимая особых должностей. Одним словом, он пользуется всеми преимуществами министра, не будучи им». Но современники прекрасно понимали истинное значение и положение Шувалова.

Московский Университет

12 января 1755 года, в день Ангела своей матери Татьяны Ермолаевны Нечаевой (25 января по новому стилю — Татьянин день) Шувалов основал первый русский Университет в Москве.

...Иван Иванович входил во все подробности его строя и положения. Сам подбирал профессуру и студентов, составлял бюджет, программы образования, интересовался условиями учебы и жизни учащихся, создал типографию. Не был обойден вниманием и денежный вопрос: «для содержания в оном университете достойных профессоров и в гимназиях учителей и для прочих надобностей, как ныне на первый случай, так и повсегодно, всемилостивейше Мы определили довольно большую сумму денег».

Да!.. Университету повезло с куратором!

Подстать Шувалову был и научный руководитель Университета Михаил Васильевич Ломоносов. Наш знаменитый ученый пользовался особым покровительством Шувалова. Иван Иванович познакомился с Ломоносовым в начале 50-х годов, когда «случай» Шувалова только начинался. Их отношения, сохранявшиеся почти 13 лет, были довольно тесными, причем Ломоносов оказывал сильное влияние на молодого фаворита Елизаветы. Иван Иванович был натурой творческой: писал стихи, пусть не гениальные, но весьма недурные для своего времени. Он очень высоко оценивал не только успехи Ломоносова в естественных науках, но и его поэтический дар, и даже брал уроки стихосложения и риторики у Михаила Васильевича. Также Иван Иванович интересовался историей и не раз советовал ученому написать историю России, в знании которой лично чувствовал большую необходимость. Наконец, он не раз помогал Ломоносову материально, а для устройства фабрики разноцветных стекол, применяемых в мозаичных работах (знаменитой смальты), Иван Иванович способствовал в получении имения...

Академия художеств

После образования Московского университета в 1757 году Шувалов взялся за новое дело — создание Академии художеств, а в 1758 году — Казанской гимназии. Эта проблема занимала Шувалова давно, ибо отсутствие национальной художественной интеллигенции вело, по его мнению, к общей отсталости страны. Из-за границы для Академии он выписал снятые по его распоряжению в Риме, Флоренции и Неаполе формы лучших статуй. Он подарил Академии коллекцию из 104 картин кисти Рембрандта, Рубенса, Ван-Дейка, Тинторетто, Перуджино, Веронезе, Остенде, Пуссена и других мастеров. В основе современной библиотеки Московского государственного университета и Академии художеств в Петербурге лежат книги Шувалова. Для Шувалова, как и для многих его современников, чтение книг было главным средством образования. Он получал из Франции все книжные новинки, целенаправленно и тщательно комплектовал свою библиотеку.

Он не только по праву назывался основателем Академии художеств, но и сумел в кратчайшие сроки наладить обучение, которое было поручено приглашенным из-за рубежа высококлассным мастерам. Особое внимание Иван Иванович уделил созданию регламента Академии, за основу которого были взяты идентичные документы некоторых европейских академий художеств. Подход Шувалова к их использованию был достаточно гибким: на первое место Иван Иванович ставил критерии целесообразности, соответствия Академии условиям России.

У Шувалова было несомненное чутье на талантливых людей. Ни возраст, ни социальное происхождение кандидатов при зачислении в Академию роли не играли. Примечательна памятная записка Шувалова в Дворцовую канцелярию (1761), во многом благодаря которой в России появился один из выдающихся скульпторов: «находится при дворе е.и.в. истопник Федот Иванов сын Шубиной, который своей работой в резьбе на кости и перламутре дает надежду, что со временем может быть искусным в своем художестве мастером». Шувалов просит об определении Шубина в Академию с тем, чтобы он «в содержание причислен был ... где надежно, что он время не напрасно и с лутшем успехом в своем искусстве проводить может». Кроме Василия Баженова и Федота Шубина, выпускниками шуваловского периода стали архитектор Иван Старов, гравер Евграф Чемезов, скульптор Федор Гордеев, художник Антон Лосенко — целая плеяда блестящих мастеров, без которых ныне невозможно представить себе русское искусство XVIII века.

Учреждение Университета и Академии художеств было лишь началом. Шувалов предполагал подвести под систему высших учебных заведений мощный фундамент — провинциальные гимназии и школы. Однако смерть Елизаветы воспрепятствовала осуществлению этих планов.

Смена власти

С воцарением Екатерины II положение Шувалова при дворе пошатнулось, и он в 1763 году уехал за рубеж, где оставался не у дел 14 лет. За границей он был всюду принимаем с великими почестями и предупредительностью, всячески старался помогать русским художникам и ученым, а также исполнял личные поручения импера- трицы Екатерины. В 1763 году он писал своей сестре из Вены: «Если Бог изволит, буду жив и, возвратясь в мое отечество, ни о чем ином помышлять не буду, как весть тихую и беспечную жизнь; удалюсь от большого света, который довольно знаю; конечно, не в нем совершенное благополучие почитать надобно, но, собственно все бы и в малом числе людей, родством или дружбою со мной соединенных. Прошу Бога только о том, верьте, что ни чести, ни богатства веселить меня не могут».

Возвращение Шувалова на родину в 1777 году было приветствовано в печати целым рядом хвалебных стихотворений, среди которых особенно замечательно «Послание» Державина. Екатерина встретила его как дорогого гостя, пожаловала ему звание обер-камергера. Он стал одним из ее любимых собеседников... С княгиней Дашковой он разделял труды по изданию «Собеседника любителей российского слова», одним из первых восхищался стихами Державина и содействовал его известности. У него в доме жил переводчик гомеровской «Илиады» Е. А. Костров. Ему многим обязаны Фонвизин, Херасков, Дмитриев, Богданович и другие. Сам Шувалов писал не много: ему принадлежат несколько переводов и стихотворений, причем, публиковались они либо без подписи, либо под псевдонимом.

Со смертью Елизаветы ушла в прошлое и власть Ивана Ивановича. Он прожил еще 35 лет, оставаясь на вторых и третьих ролях, проводя жизнь в том уединении, о котором мечтал. Умер Шувалов в 1797 году и погребен в Благовещенской церкви Александро-Невской Лавры.

Вряд ли хозяйствовал он в своих приобретенных имениях...

При жизни Шувалова 3 июля 1768 года был составлен план его владений, в том числе: «в Пучкове — село Московского уезда, Таракманова стана. Владения генераллейтенанта И. И. Шувалова, межевал 6 июня 1768 года Головачев. Пашня 206 д. (десятин — ред.) 678 с. (саженей), лес 141 д. 466 с., сенной покос 35 д. 42 с., речка 19 д. 741 с., селение 393 д. 650 с., душ в селе и деревне Пятковой 40».

В 80-х годах XVIII века оба села вновь оказались в собственности рода Хитрово.