1917-2017 гг.- уроки столетия «Философский пароход» — высылка вместо расстрела

29 сентября 2017 г. исполняется 95 лет рейсу первого «Философского парохода» — принудительной высылке из Советской России выдающихся представителей интеллигенции, неугодных большевистской власти. В узком смысле «Философский пароход» — собирательное имя для двух рейсов немецких пассажирских судов «Обербургомистр Хакен» (29-30 сентября) и «Пруссия» (16-17 ноября), доставивших из Петрограда в Штеттин (Германия) более 160 человек. На самом деле пароходов было не менее пяти, а кроме них — еще и поезда… На борту первого парохода уплыли в Германию Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, И. А. Ильин, С. Е. Трубецкой, Б. П. Вышеславцев, М. А. Осоргин и многие другие. Через полтора месяца пароход «Пруссия» увез Н. О. Лосского, Л. П. Карсавина, И. И. Лапшина, А. А. Кизеветтера. Еще раньше философы П. А. Сорокин и Ф. А. Степун были депортированы в Ригу, а историк А. В. Флоровский — в Константинополь. 31 декабря 1922 г., на следующий день после того как I Всесоюзный съезд Советов одобрил «Договор об образовании СССР», за рубеж был выслан известный философ и религиозный деятель прот. С. Н. Булгаков.

В более широком смысле «Философский пароход» — проведенная по инициативе В. И. Ленина в 1922-1923 гг. операция советских властей по насильственной высылке за границу нескольких сотен (единых оценок нет) деятелей науки и образования, медицины и литературы, включая многих известных философов и мыслителей. Можно обобщенно сказать, что они стали пассажирами одного «Философского парохода», превратившегося в некий символ взаимоотношений партии большевиков и интеллигенции. «Страна, лишившись своей интеллигенции, двигается вспять, — писал Максим Горький. — Без творцов русской науки и культуры нельзя жить, как нельзя жить без души».

Опубликованные в последние годы документы из рассекреченных архивов ВЧК-ГПУ¹ свидетельствуют, что первая массовая депортация деятелей русской культуры была тщательно спланированной, масштабной политической акцией, организованной руководством компартии и проведенной ГПУ. «Очистим Россию надолго!» — кричали газеты. «Очистка» была не одномоментным действием, а серией последовательных акций: аресты и административные ссылки участников 2-го Всероссийского съезда врачей 27-28 июня; репрессии вузовской профессуры 16-18 августа; «профилактические» мероприятия в отношении «буржуазного» студенчества — с 31 августа на 1 сентября 1922 г. Создавалась «правовая база»: в Уголовный кодекс РСФСР были включены более десятка статей, предусматривавших расстрел, а также приравниваемая к расстрелу высылка. Она цинично называлась «истинной высшей мерой», т. к. лишала даже не жизни, а Родины.

Философ и публицист М. А. Осоргин вспоминает: «Для многих отъезд был настоящей трагедией — никакая Европа их манить к себе не могла; вся их жизнь и работа были связаны с Россией связью единственной и нерушимой отдельно от цели существования». Высылка носила грубый и унизительный характер: без объяснения причин, с подпиской о невозвращении под угрозой смертной казни. Всем высылаемым разрешалось взять с собой две пары кальсон, две пары носков, пиджак, брюки, пальто, шляпу и две пары обуви на человека; все деньги и остальное имущество высылаемых подвергались конфискации.

Почему «Философский пароход» продолжает привлекать внимание историков, социологов, обычных людей? Ведь его масштабы — это, казалось бы, капля в море по сравнению с числом жертв революционного террора и эмиграции первой волны?

В первую очередь потому, что он ознаменовал собой новый этап в борьбе с инакомыслием. На смену исходу из послереволюционной России сотен тысяч и миллионов людей, не принимающих власти большевиков, — исходу, сравнимому по историческим масштабам разве что с «переселением народов»; на смену «красному террору» и физическому уничтожению политических противников (которое, впрочем, будет продолжаться и в годы сталинских репрессий) пришел черед устранения и представителей интеллигенции, многие из которых на допросах заявляли о своей лояльности советской власти, понимая под этим признание факта ее существования и выполнение своего профессионального долга. Но, по словам изгнанника «первой волны» философа Федора Августовича Степуна, «большевикам мало одной только лояльности, то есть мало признания советской власти как факта и силы; они требуют еще и внутреннего принятия себя, то есть признания себя и своей власти за истину и добро». А историк и богослов Г. П. Федотов, объясняя причины изгнания интеллигенции, писал: «С самого начала большевизм поставил своей целью перековать народное сознание, создать в новой России на основе марксизма совершенно новую, «пролетарскую» культуру. В неслыханных размерах был предпринят опыт государственного воспитания нового человека, лишенного религии, личной морали и национального сознания».

Таким образом, «Философский пароход» — символ изгнания не желавших отказаться от веры и духовной свободы. Тех, кто истинный патриотизм понимал так же, как И. А. Ильин, — как любовь к православному духу своего народа. Тех, кто не желал превращаться в «новую историческую общность — советский народ, имеющий общее мировоззрение — марксизм-ленинизм и одну цель — построение коммунизма». «Мы этих людей выслали, — заявлял Л. Д. Троцкий, — потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно». Акция имела целью и устрашение оставшейся в стране интеллигенции, являлась четким идеологическим предостережением. Статья в «Правде», посвященная высылке, так и называлась: «Первое предостережение».

Высылка вместо расстрела, вместе с тем, была рассчитана на признание иностранными правительствами гуманности и легитимности советской власти: ведь на территории Российской империи и вместо нее именно в конце 1922 г. был создан СССР.

«Философский пароход» стал также знаковым явлением для истории мысли, точкой отсчета, с которой в ХХ в. начался драматический раскол единой русской культуры — на Русское Зарубежье и Россию Советскую. В своей известной работе «История русской философии» В. В. Зеньковский писал: «Когда власть в 1922 г. изгнала из России виднейших представителей религиозной и философской мысли <…>, их философское творчество, затихшее было в России, расцвело как раз в эмиграции, дав целый ряд замечательных философских трудов». Многие изгнанники, находясь за границей, вошли в число выдающихся ученых XX века: Питирим Сорокин стал «отцом» американской социологии, Николай Бердяев оказал существенное влияние на умы всей думающей Европы, основал Религиозно-Философскую академию, издавал журнал «Путь»; С. Н. Булгаков возглавлял Православный Богословский институт в Париже, Л. П. Карсавин организовал Русский научный институт. Н. О. Лосский создал в эмиграции выдающие труды по этике и теории познания, повлиявшие на развитие многих философских школ, — по оценке прот. Иоанна Мейендорфа, «сумел показать Западу, что православие не историческая форма восточного христианства, а непреходящая и кафолическая (т. е. вселенская) истина».

Судьба русских интеллигентов, оставшихся в Советской России, сложилась трагически. Жизненный путь многих известных политиков, философов, литераторов окончился в тюрьмах и лагерях. В 1937 г. расстреляны П. А. Флоренский и Г. Г. Шпет, в 1938 г. — М. С. Фельдштейн, в 1952 г. умер в лагере Л. П. Карсавин. Этот скорбный список можно продолжить... Как писал Н. А. Бердяев: «Опыт русского коммунизма научает нас тому, что стремление к совершенному государству, организующему всю жизнь, есть нечестное и безбожное стремление».

Специалист по истории русской философии Л. А. Коган справедливо отмечает: «Нет надобности идеализировать старых русских философов, во всем с ними соглашаться. Они и сами нередко спорили между собой. Но в одном они были едины: в своей беззаветной любви к Родине, в заботе о ее духовном возрождении, о нравственном здоровье общества». Пассажиры «Философского парохода» и в изгнании душевно и духовно никогда не расставались с Отечеством. К большинству из них можно было бы отнести слова Ивана Александровича Ильина, выдающегося русского мыслителя: «Я весь принадлежу нашей многострадальной России; служу только ей и во всем всегда помышляю об ее истинном возрождении и расцвете».

В 2003 г. в Санкт-Петербурге, на набережной Лейтенанта Шмидта, установлен памятный знак с надписью: «С этой набережной осенью 1922 года отправились в вынужденную эмиграцию выдающиеся деятели отечественной философии, культуры и науки. Памятный знак установлен попечением С.-Петербургского философского общества. 15.11.2003». У мемориального камня Общество проводит ежегодную акцию под названием «Вспоминая “Философский пароход 1922 г.”».

1. Высылка вместо расстрела: Депортация интеллигенции в документах ВЧК-ГПУ. 1921-1923. — М.: Русский путь, 2005.