Делатели виноградника Христова Троицкая Православная школа. Часть 4

_{Рассказывают о своем пути и делятся с нами бесценным опытом труженики социально-психологической службы Троицкой Православной школы.}

Елена Геннадьевна Прокопьева, социальный педагог

— Елена Геннадьевна, расскажите, пожалуйста, о Вашем пути к храму.

— Родилась я в Казахстане, крестили меня в три месяца. Жила и училась в геологической экспедиции. Храмов рядом не было, но бабушка по папиной линии была верующей, они с дедом — репрессированные немцы. Крещенная в православной вере, она всегда молилась дома и читала Библию. Заглянешь к ней вечером — она стоит на коленях, молится. В комнате у бабушки с дедушкой висел образ распятого Христа, не икона, а изображение в западном стиле. У бабули были тетради с песнями о Христе, которые мы с ней пели, когда гуляли. Я запомнила молитву на немецком языке: «Боженька, я Твое зернышко, Ты меня посадил, Ты меня и вырасти быть достойным Тебя…»

В 1993 г. мы переехали в Саратовскую область, потом в Московскую. С 1995 г. проживаю в Ватутинках. Будучи ребенком, я всегда точно знала и всем говорила, что Бог есть, но только после переезда в Московскую область стала забегать в храм. Была как заблудившаяся овечка — и Господь, по той песенке, вырастил и привел меня к Себе. Жизнь моя всегда была полна чудес. Что для других было ненормальным, для меня — естественным: «Лена вечно что-нибудь придумает в своем больном воображении», — смеются мои близкие. Мне с детства было непонятно, почему, например, не дружат с дочкой алкоголика. И сейчас стараюсь проявлять внимание к людям, которых избегают или брезгуют ими. Был случай, когда девушка оказалась на грани самоубийства, мы с ней в разговорах провели много времени, пока она не вышла из этого страшного состояния. Впоследствии она, слава Богу, вышла замуж, родила детей. Бог всегда дает человеку возможность послужить Ему.

Постоянной прихожанкой я стала только в 2006 г. Это было как второе крещение: поехала в отпуск к маме в деревню, а через две недели вернулась другим человеком. Мы с детьми и супругом, которому я очень за все благодарна, стали ходить в храм Покрова Божией Матери на Десне.

Лет через пять я поняла, что согрешаю празднословием, что «язык мой — враг мой». Стала молиться, чтобы с его помощью послужить Богу: «Господи, сделай так, чтобы я могла не просто беседовать с людьми, а говорить о Тебе». И вот однажды, в воскресенье, о. Михаил Зайцев вдруг предложил мне пойти учиться на катехизатора — двухгодичные курсы при Коломенской семинарии. Месяцем ранее того же года я поступила в педагогический институт — получать второе образование. Я не представляла, как смогу совмещать учебу в двух учебных заведениях. Но о. Михаил был уверен, что все получится. Действительно, многие занятия, зачеты и экзамены в Москве и Подольске проходили в одни и те же дни, но, как ни странно, я везде успевала. Благодаря Господу и моему дорогому супругу. С 2011 г. я стала катехизатором в храме Покрова Божией Матери. В тот же год меня приняли на работу в Троицкую Православную школу.

— Как Вы решили получить педагогическое образование?

— Еще учась в школе, я хотела стать учителем истории и обществознания, очень любила эти предметы. Но мама уговорила меня идти по другому направлению (экономика, менеджмент). Работала в сфере торговли бухгалтером, после курсов повышения квалификации — инженером в ватутинском домоуправлении. Но в какой-то момент мне это стало неинтересно, а организацию, где я работала, ликвидировали. Задумалась, стала искать возможность послужить Богу, хотя служить мы Ему можем на всяком месте, но хотелось полностью погрузиться в близкую для меня среду. С детства у меня было особенное отношение к людям, которые считаются странными или необычными, и я решила получить психолого-педагогическое образование. Поступила в день памяти свв. равноапостольных Кирилла и Мефодия, учителей Словенских, для меня это было очень символично. Душа пела — так нравилось учиться. Не скрывала своего православного мировоззрения — делала доклады о святых. Первый доклад был об Иоанне Златоусте и его педагогических взглядах, рассказывала о Царской семье, о нашей школе, это было многим интересно, и меня попросили написать в институтский журнал статью о жизни школы. Мой сын на тот момент уже учился здесь, и меня знали как родителя. Наталья Викторовна Капрова, с которой мы еще ближе познакомились на курсах вождения, предложила пойти работать в школу. Я очень обрадовалась. Меня не интересовала ни зарплата, ни условия работы, я просто имела большое желание работать в Православной школе.

— Какие у Вас задачи как у социального педагога? Должностные обязанности?

— Социальный педагог работает со сложными детьми и их семьями, с теми, кто преступает закон. Обычно методы этой работы жесткие и могут расходиться с православным мировоззрением. Пришлось долгое время (да и сейчас приходится) доказывать родителям, что я не «из ювенальной юстиции», моя задача не отобрать детей и лишить родителей их прав, а наоборот, предупредить все это и защитить. Семья для меня — «малая Церковь», это пространство, куда я не имею права просто так проникать, если только не возникнет ситуация, в которой я реально могу помочь, и люди сами решат меня впустить. Господь имеет Свой план для спасения каждого человека. Иногда надо пройти через какие-то события, скорби, чтобы научиться доверять Богу, стать настоящим христианином. Когда возникает порыв помочь, даже себя сдерживаю, чтобы не навредить. Разумеется, если обращаются прямо или батюшка благословит, то тут же включаюсь. Но сначала всегда молюсь, продумываю, как буду действовать, прошу Божией помощи и вразумления.

— Что Вы делаете, чтобы достичь примирения между сторонами конфликта?

— Пытаюсь найти пример из Писания, подходящий для данного случая, выслушиваю, стремясь понять боль человека. Когда работаю с ребенком, прежде всего объясняю ему, что существует зона его ответственности и что есть в жизни законы, которым мы все должны подчиняться, стараюсь дать то, чего ему не хватает дома, — внимания. Хочется обратиться к родителям: дорогие, ваш ребенок когда-то пришел в этот мир, он идет по жизни, не зная, за каким углом кого и что встретит, покажите ему этот путь, научите — и только потом вините его в том, чему сами не научили! Часто мы, взрослые, относимся к нашим детям предвзято, кричим, обвиняем. Думаем, что они с рождения должны делать то, что мы считаем правильным. А оказывается, мы должны 365 дней в году говорить, взывать, объяснять — с любовью и участием. Надо успеть, время очень скоротечно. Ошибки исправлять все труднее и труднее.

— Вы всегда разговариваете с обеими сторонами конфликта?

— Иногда, если начать разговаривать с тем, на кого жалуются, даже если это делать очень уважительно и осторожно, можно только обострить конфликт, были такие случаи. Некоторых людей уже не изменишь, не достучишься.

— Можно ли избежать конфликтов?

— Люди перестанут ссориться, когда начнут друг друга жалеть, оправдывать, понимать, что другие совершают плохие поступки не потому, что их цель — навредить, уничтожить, а потому, что есть какие-то обстоятельства, немощь человеческая. «Пожалей — и не осудишь», — сказал прп. Анатолий Оптинский (Старший).

— Как Вы считаете, чего нам в школе не хватает?

— Нашу школу я воспринимаю как свой второй дом. Коллектив — моя семья, и я стараюсь быть здесь просто человеком, в котором тоже есть искра Божия, как и в любом нашем педагоге. Школа наша открыта для родителей (на мой взгляд, иногда даже слишком). Ученик — педагог, педагог — родитель, родитель — ребенок. Все отношения должны выстраиваться с сохранением иерархии, тогда всем будет намного легче. Но находящийся на более высокой ступени не должен использовать свое положение для того, чтобы доминировать над кем-то. Когда общаюсь с родителями, меня не смущает, что могу потерять «лицо педагога»: говорю с ними, просто как знакомая или соседка. Нам не хватает искренности, понимания! Наверное, это наш какой-то общий человеческий порок, что мы надмеваемся над другими. Каждый считает, что он делает важное дело, а у другого — не такое важное. Нужно понять, что все мы — под покровом Божиим. Надо брать пример со святых, они несли любовь и жертвовали собой.

— О чем чаще всего приходится говорить с родителями, педагогами, детьми?

— О любви и понимании, дисциплине и трудолюбии, о глубоком внимании к другому человеку. Как пишет авва Дорофей: «Делай дела все тщательно…» Надо научиться общаться так, чтобы люди чувствовали, что они действительно тебя интересуют, что это общение не формальное. На родительских собраниях мне всегда хочется донести до родителей, что нужно ценить детей как дар Божий и что мы в ответе за них. Родителям необходимо проводить больше времени с детьми, быть включенными в их дела. Часто мы провоцируем вседозволенность, разрешая детям все, что они хотят. Торопимся научить своих детей всему, что модно, отдать во все кружки, лишь бы подтвердить статус «заботливых родителей». А кто научит их вести хозяйство, отвечать за свои слова, уважать старших? Кто даст им ценные знания о жертвенности, трудолюбии, умении прощать и любить?
У православных должны быть дисциплина и строгость к себе, некий аскетизм должен присутствовать в каждом. Хоть мы не монахи, но в Таинстве Крещения даем обещание Богу верой и правдой служить и следовать Ему.

— Вы сами изменились за время работы в Православной школе?

— Слава Богу за все! Бывают и падения и радости! Очень постепенно, очень медленно, но я меняюсь, в какую сторону, узнаю потом…

— Насколько часто проблемы ребенка в школе зависят от ситуации дома?

— Семья — главное, это то, куда человек приходит и откуда уйдет… Если ребенку дома хорошо с родителями и есть взаимопонимание, если он находит любовь и поддержку и его учат правильно выстраивать отношения с людьми, то конфликт в школе он тоже преодолеет.

— Нужны ли в школе обучающие семинары для учителей, куда можно приглашать известных педагогов и психологов?

— Мы планируем их устраивать. Хотелось бы, чтобы и родители принимали участие в семинарах.

— Все ли дети могут учиться в Православной школе?

— Некоторые дети просто не могут находиться в этой среде. У нас есть определенный устав, правила, которые не все выдерживают. Горит ли у ребенка душа, когда он приступает к Причастию? К сожалению, я вижу формализм у детей, но путь к Богу долгий и сложный. Мы же тоже шли к Нему своим долгим и сложным путем. Шанс дается всем. Только при условии, что крепкая вера царит в семье и расставлены правильно приоритеты, у ребенка все получится. Своих детей я тоже учу так: «Пусть лучше от вас весь мир отвернется, но вы свою веру не предавайте, Господь вас никогда не оставит». Родители должны молиться, чтобы Господь привел ребенка к покаянию, к вере. Я своего ребенка отдала в нашу школу не для того, чтобы спрятать или оградить от мира, а чтобы он рос в среде, где его касается благодать Божья, где педагоги стараются выстраивать отношения с учениками, опираясь на Заповеди. Тогда и за стенами школы ребенок сделает свой выбор в сторону спасения, пойдет к Богу.

Ксения Анатольевна Толстоусова, зам. директора по воспитательной работе

— Расскажите о Вашем пути к Богу, к Церкви.

— Впервые серьезно задумалась о смысле жизни и бессмертии души лет в 6, как, наверное, и все дети. В моей голове никак не укладывалась мысль, что я когда-нибудь умру, что меня совсем не станет. В 12 лет возникло устойчивое желание покреститься. Папа не соглашался. И тогда мама втайне отвезла меня в Подольский собор, где меня и крестили. Из-за того, что все произошло неожиданно, крестных у меня не было, о чем я очень сожалею.

В 1994 г. умерла бабушка, мамина мама, мы нашли у нее на шкафу запыленную икону, часть изображения которой была стерта. Там был святой с кадилом в монашеской одежде. Надписи почти не было видно, но когда я стала ее обводить, поняла, что это Сергий Радонежский. Гуашевыми красками, по-детски, я подрисовала стертую часть иконы.

Спустя 18 лет, за три дня до праздника преподобных Кирилла и Марии Радонежских, у меня родилась дочь. Назвала ее Марией — в честь матери прп. Сергия.

В 90-х годах я потихонечку стала ходить в Пучково на исповеди к отцу Владиславу. Потом был период скорбей, жизненных испытаний, заносило в разные стороны. Господь, наверное, хотел, чтобы я установила себе какие-то нравственные границы. Родители тоже пришли в наш храм. Папа крестился в 72 года, успел даже потрудиться в храме. За час до смерти Господь сподобил его причаститься.

— А как Вы оказались в Православной школе?

— После окончания Московского педагогического университета долгое время не работала: занималась детьми. Потом обстоятельства вынудили одновременно трудиться в трех местах. Устроилась в ватутинский детский сад инструктором по физкультуре. Затем были профессии, совершенно не связанные с педагогикой. Но всегда Господь давал мне руководителей с разными характерами, требованиями. И везде меня тянуло организовать какое-нибудь мероприятие, устроить выставку, конкурс.

В 2008 г. мы поехали с семьей в Боровск к отцу Власию — посоветоваться. Он благословил отдать детей в Православную школу и самой туда устроиться. Я так и сделала. Год проработала секретарем, а потом поступило неожиданное предложение стать зам. директора по воспитательной работе. Сразу вместе с учителями стали организовывать разные мероприятия. Смотрели православные фильмы, приглашали интересных людей, устраивали конкурсы поделок, приобрели первые опыты благотворительных ярмарок.

Через три года я ушла в декрет, и мы более двух лет прожили в Дивеево, где много узнали о жизни в деревне, о проблемах сельской школы. Видели множество примеров искаженного понимания христианской веры, экзальтированности, душевного нездоровья на этой почве. Ведь Дивеево — один из Уделов Божией Матери. Сюда приезжают духовно страждущие люди. «Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим. 5, 20). У троицко-московских детей, по сравнению с деревенскими, есть огромные возможности успешно учиться и быть здоровыми.

Когда вернулась, стала заниматься и старшей школой. Это оказалось непростой задачей. Нужны мудрость, терпение, смирение в общении с учениками и коллегами, умение понять и помочь. В старшей школе большинство преподавателей с серьезным опытом работы, у каждого свой выработанный стиль. У батюшки тоже свой подход. Он деликатно относится к личности каждого педагога, не позволяет ни на кого давить. Иногда мне хочется сделать что-то решительное, но о. Леонид не дает, и мне кажется, что от этого страдает общее дело. Если человек никак не отзывается на просьбу своевременно выполнить свои должностные обязанности, то батюшка просит дать еще время, чтобы тот «дозрел», сам проявил инициативу. Когда прихожу со своим негодованием, батюшка говорит: «Надо потерпеть, ну объясни еще». Смиряюсь. В нашем коллективе много творческих педагогов, генераторов интересных идей, неутомимых деятелей. Ими и живится наша школа. Трудно еще и от того, что приходится координировать людей, которые старше меня, даже бывших своих педагогов. Фактически, у меня дипломатическая миссия.

— Вам бы хотелось что-то сказать Вашим коллегам?

— Работа у нас благодатная, ведь мы имеем возможность жить литургической жизнью, причащаться, каждый день присутствовать на молебне, советоваться со священниками. В школе созданы все условия для творчества учителей. Но на нас лежит огромная ответственность: нам доверено духовное воспитание детей. От того, чем мы внутренне наполнены, зависят взаимоотношения с учениками. Дети тонко чувствуют слабые места учителя, испытывают его. Поэтому важно интересоваться тем, чем живут дети, смотреть их фильмы, обновлять свои знания по предмету. Поклон учителям, которые готовы с детьми ездить в театры, на экскурсии, вставать на лыжи, кататься на коньках — и все это во время собственных выходных. Надо молиться, чтобы наша работа была плодотворной, чтобы не возникали конфликты, чтобы мы всё по любви делали, отношения строили по-христиански.

— Возможно, сотрудникам школы нужно больше вместе бывать где-то, общаться, устраивать чаепития?

— У нас не хватает на это времени и места. Я давно предлагаю администрации перейти в нижнюю учительскую, а 4-й кабинет оставить как место для совместных заседаний, круглых столов и других мероприятий.

— Что бы Вы еще хотели изменить в нашей школе?

— Предлагаю проводить раздельные уроки физкультуры для мальчиков и девочек — и по этическим соображениям, и по психофизиологическим особенностям. Очень бы хотелось, чтобы ребята имели возможность кататься на лыжах, коньках. Поднимается вопрос о раздельном обучении мальчиков и девочек. Но это требует серьезного переформатирования нашего устоявшегося педагогического сознания. Что касается воспитательных проектов, то мы очень ограничены во времени из-за того, что дети после окончания уроков спешат в кружки и секции. Их приходится снимать с занятий для репетиций, и учителя, естественно, недовольны.

— Вы с детства собирались стать учителем?

— Мама всегда на этом настаивала. Я протестовала, но в результате пошла в педагогический, где получила хорошее разностороннее образование — вплоть до юриспруденции и философских наук. По специальности — учитель начальной школы и музыки. Второе высшее — коммерция в области недвижимости. Есть еще несколько дипломов.

— Что и кто помогает Вам в сложных случаях, когда кажется, что уже все методы использованы?

— Прислушиваюсь к батюшке.

— Бывают ли проблемы, из которых нет выхода?

— Выход всегда есть.

— О чем чаще всего приходится говорить с детьми, родителями, педагогами в плане воспитания?

— Самая распространенная проблема — это влияние семейных неурядиц на учебу и психическое здоровье детей. Например, кто-то кого-то ударил или что-то отобрал. В  99 % случаев ребенок говорит, что виноват не он. Но когда начинаешь распутывать клубок, становится понятно, что это возникло не прямо сейчас, а тянется из прошлого: затаенная обида, например, или плохое настроение, которое надо испортить всем остальным. Выясняется, что родители ссорятся или разошлись; уехали далеко, а чадо живет с бабушкой или няней, ребенок в своих проблемах предоставлен сам себе.

Нередко ребенка рано отдают в 1-й класс. Педагоги рекомендуют оставить на год в саду, но родители настаивают. А он не готов к обучению. Теряет желание учиться, начинает часто болеть, не складываются отношения с одноклассниками и т. д.

Замечательно, что у нас есть два психолога и социальный педагог. Эти творческие люди готовы тратить свое время, опыт на решение воспитательных задач. В социально-психологической службе действует принцип: никакие проблемы учащихся не выносятся из нашей школы. Конечно, если ситуация не приняла крайнюю степень сложности и неуправляемости.

— Что бы Вы хотели сказать родителям?

— Каждая семья — очень индивидуальная структура, у которой есть свои правила, законы и... скорби. Господь дает таких детей, воспитывая которых родители бы духовно возрастали. Могу посоветовать: только собственным примером искренней веры — не назойливым, а именно примером на деле — можно привить веру в Бога. Все, что мы в семье проживаем, и как мы друг с другом общаемся, как жертвуем и любим, — жена, муж, дети — все это накладывает неизгладимый отпечаток на личность ребенка, его духовную жизнь. Детей дал нам Бог, они не наша собственность, и мы должны выстроить с ними такие отношения, какие имеет с нами Бог.

Хотя старшеклассники уже имеют определенный духовный багаж — ежедневный молебен, школьные литургии, беседы с батюшками, — но при выпуске из школы они все разные. Некоторые из выпускников — уже зрелые личности глубокой христианской направленности. Другие перестают ходить в храм. Во многом это зависит от семьи.

А еще — не теряйте доверия к учителям. Они не враги. Не выказывайте своего недовольства школой при детях. Этим нарушается доверие ребенка к окружающему миру и закрадывается уныние.

— Бывает, что учитель и ученик не подходят друг другу?

— Характеры у детей разные: есть робкие дети, трепетного характера, а есть боевые, активные, которым требуются сдерживающие узы. Поэтому надо смотреть при выборе учителя на душевный склад ребенка и сердце учителя.

— А что Вас больше всего беспокоит в людях?

— Наблюдая за судьбами близких, вижу, как многие проживают свою жизнь, даже не помышляя о Боге, вольно или невольно протестуя против Него. Они совсем не имеют надежды на Божию помощь, не думают о вечной жизни. Иногда причины этого безверия бывают ничтожными: какой-то батюшка что-то не то сказал, не так улыбнулся…

— Что бы Вам хотелось изменить и что мы можем изменить?

— Основная часть моего личного времени уходит на воспитание собственных детей, семью. В последние годы время как будто ускорилось, каждая минута расписана. Планировать получается только на какие-то день-два. Такой перегруз информацией, что память отказывает.

К школьным Рождественским чтениям один ученик проводил опрос на тему: «Что такое свобода?» Мы с психологами решили тоже принять участие. Я задумалась: что же для меня свобода? Понятно, что есть разные ее определения: христианское, мирское. Так вот, мне как многодетной матери иногда хочется иметь просто 5-10 минут, чтобы где-то уединиться, отключиться от проблем и что-то почитать, чаю попить. Этого-то мне и не хватает. А еще свобода для меня — это свобода вероисповедания. Сейчас такое благодатное время: есть возможность ходить в храм, причащаться, открыто об этом говорить, учить детей вере. Наблюдая за происходящим в мире, понимаешь, что гонения на христиан уже начались, что ситуация только ухудшается. Поэтому хотелось бы продлить это замечательное время.

— Вы сами к чему стремитесь?

— Очень хочется научиться самоорганизованности, чтобы успевать уделять внимание всем. Какие бы я цели себе ни ставила, Бог все равно управляет по-Своему.

Подводя итог нашему разговору, могу сказать, что работаю в Православной школе с радостью. В содружестве с творческими и самоотверженными коллегами очень интересно придумывать школьные мероприятия, их организовывать, работать с детьми, посещать богослужения, причащаться, петь на клиросе, быть рядом с батюшками... Каждый учебный год дает мне новый духовный и педагогический опыт, знания, идеи. На работу хочется идти. Когда болею, по школе скучаю. Работа приносит большую радость. Замечательно, что есть возможность совмещать свой труд со служением Богу.

Наталья Игоревна Красностанова, педагог-психолог

— Наталья Игоревна, что Вы знали в детстве о Боге?

— Каждое лето мы с братом проводили в деревне во Владимирской области у бабушки с дедушкой. В старом деревянном доме сохранились старинные иконы: святой уголок. Перед сном бабушка всегда читала молитвы. Слова, сейчас довольно понятные, в детстве звучали завораживающе: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь», — и запали в мое сознание глубоко. Только спустя десятки лет я узнала и познала их, когда начала свою духовную жизнь.

По великим праздникам бабушка зажигала лампадку, мы шли в храм и попутно на могилку к родителям бабушки. Первым моим храмом была церковь Преображения Господня в деревне Новый Спас, недалеко от нашей деревушки. Ветхий храм. Батюшке помогали один-два алтарника. Помню один из престольных праздников. Народу немного. Достаточно прохладно. Прихожане несут яблоки. И мы тоже со своей корзиночкой. Недалеко от меня очередь из детей разного возраста. Священник в красивой одежде. Они подходят и что-то ему на ушко шепчут. Батюшка покрывает их и осеняет крестным знамением. Так таинственно...

Но моя первая исповедь состоялась значительно позже. Сейчас я нахожу объяснение многим моим детским вопросам... а тогда на них отвечала моя бабушка. Оказывается, и в Пучковском храме в детстве я тоже была, когда он восстанавливался. Мама пришла со мной и с братом в храм накануне сдачи экзамена в университете. Об этом мне рассказала мама. Мои же воспоминания достаточно смутные.

По мере моего взросления были разные храмы, но без должного осознания. Во многом моему воцерковлению поспособствовали студенческая подруга и ее мама. В их доме звучали молитвы. Мне было очень приятно и спокойно находиться у них в гостях. Мы заходили в храмы. Было интересно, но я смущалась, не понимала, как себя вести.

В конце последнего года обучения, на Пасху, подруга позвала меня в храм, который был неподалеку от института, освятить куличи и яйца. Мама подруги подвела меня к батюшке, который и благословил «на всякие добрые дела». Трудно было прийти на первую исповедь. Но все оказалось не так страшно. После бесед с батюшкой я стала осознанно ходить в храм, исповедоваться и причащаться. Началась переоценка ценностей, смысла жизни. Передо мной стоял вопрос устройства личной жизни, и тут я уже поняла, что мой будущий супруг должен быть православным. Молилась, ездила по святым местам: в Муром, Дивеево. И Господь послал мне православного мужа.

— Как Вы оказались в Православной школе?

— Можно было бы сказать, что случайно, но, конечно, все промыслительно. Я искала работу и наткнулась на объявление, что здесь требуется учитель начальных классов. И хотя у меня не педагогическое образование, а психологическое, позвонила, и вскоре меня взяли в школу в качестве педагога-психолога на время декретного отпуска моей коллеги. В школе работаю шестой год. За это время сама побывала в декрете. Те пятиклассники, с которыми начинала работать, сейчас заканчивают школу.

— Вы изменились за время работы в школе?

— Мне кажется, я учусь смирению, терпению, постоянному понуждению себя к определенному духовному труду. Наверное, для меня это самое важное. Хотелось бы своих детей воспитать в русле духовной воцерковленной семьи, чтобы дети с самого рождения знали Бога, умели с Ним общаться и жить.

— Как Вы выбирали профессию?

— Мне всегда хотелось работать с детьми. Выбирала между учителем начальных классов и психологом. В конце концов выбрала второе. Учиться было очень интересно. После окончания курса прошла еще переподготовку по клинической психологии.

— Что сейчас самое трудное в работе?

— Труднее выстраивать работу со старшеклассниками. Младшие дети открыты, а к подросткам надо искать подходы, особенно это касается детей из неблагополучных семей. В моем опыте были случаи, когда в светской школе в сложных семейных ситуациях собиралась комиссия и ученика исключали из школы с дальнейшим временным помещением в интернат. У нас такое не практикуется. У ребят из начальных классов одна из типичных проблем — сниженное внимание, трудности с выполнением задания по сложной инструкции, неумение слушать учителя. Некоторые дети психологически плохо подготовлены к школе — эмоционально незрелы. Им трудно выдержать школьный режим, учебную нагрузку, особенно с учетом того, что родители водят их в дополнительные кружки. Хорошо бы, чтобы в школе была какая-то комната отдыха. Даже просто сменить обстановку — благотворно для детской психики.

— Что чаще всего приходится советовать родителям?

— Я советую родителям говорить детям, что они их любят. Любят несмотря на неудачи. Если человек с рождения получает безусловную любовь, это делает его по-настоящему крепким. Встречаясь с ребенком после школы, родитель прежде должен сказать о своих чувствах, рассказать, как прошел день (если ребенок не готов слушать — предложить побеседовать попозже). И возможно, замкнутый ранее ребенок начнет раскрываться. К сожалению, у многих детей складывается впечатление, что родители готовы говорить с ними только по поводу учебы. Они ищут непринужденного общения в своих телефонах, испытывая одиночество. Поэтому должно быть больше общих семейных дел, организован совместный досуг. Конечно, очень ценно, что дети в нашей школе ходят вместе с родителями в храм.

Необходимо также осознавать, как и за что мы хвалим детей. В одном случае достаточно просто нашей улыбки, в другом — похвалы, в третьем — объятий, в четвертом — ребенок ждет от нас поступка.

Почему наши дети так падки на виртуальные игры? Потому что именно там каждый успех, каким бы незначительным ни казался, — закрепляется. В играх никто не обсуждает личность ребенка.

Всегда внешний мир загоняет человека в рамки. Именно семья должна и может его поддержать. И обязательно не забывать следить за окружением детей.

— А что делать, если дети не только отгораживаются, замыкаются, но и ведут себя агрессивно, грубят?

— Опять же, родителям нужно говорить о своих чувствах и переживаниях: «Ты мне сказал это слово, а мне кажется, что ты меня ударил, у меня руки опустились, и я не знаю, что теперь делать», «я очень раздражаюсь, мне трудно с собой справляться».

— То есть, нужно не показывать свой гнев, а рассказывать о нем?

— Да, надо описывать словами свое эмоциональное состояние, хотя это непросто. К сожалению, мы, родители, очень легко поддаемся на провокации.

— Бывает, что ребенок явно хочет «довести». Что делать?

— Нужно постараться оставить его одного в этом состоянии. Или можно совершить неожиданный поступок, например, уйти из комнаты. Или, когда он ждет, что мы будем ругать и наказывать, можно подойти и обнять его.

— Как наказывать детей? Что делать, если ребенок долгое время отказывается делать то, о чем его просят?

— Нужно сесть рядом с ним и вместе выработать правила. Объяснить, что у каждого члена семьи есть определенные обязательства на работе, в школе и дома. Попросить самому определить наказание в случае невыполнения своего задания (несоблюдения правила). Если это происходит несколько раз, то наказание увеличивается. Ребенок должен сам согласиться на это условие. Можно менять правило, если оно не сработало. Нельзя требовать от ребенка того, чего он не может на данный момент. Это завышенные ожидания.

— Есть такие дети, с которыми Вы не можете справиться в школе?

— Бывают, да. В этом плане помогает тройственное единение: семья, школа, храм.

— Что Вам особенно нравится в школе и чего не хватает?

— С одной стороны, мне нравится единомыслие родителей и учителей, а с другой — мне его недостаточно. Не хватает каких-то неофициальных собраний, чаепитий, где собираются учителя, родители, где говорят не только о трудностях, но и об успехах ребенка. Где можно чувствовать себя как в семейном кругу. Многие учителя даже и не знают, что ребенок, который не успевает у них, хорошо учится по другим предметам или проявляет способности в иных сферах. Откуда они это узнают? Для этого необходимо более тесное сближение учителей, родителей, учеников.

Ирина Михайловна Дмитренко, педагог-психолог

— Ирина Михайловна, от кого Вы услышали о Боге?

— От моей бабушки — маминой мамы. Это было ее представление о Боженьке. Мне тогда было лет 5-6. Молитвы ее тоже были свои: как чувствовала, так и просила у Бога. Когда мне было 10 лет, бабушка крестила меня — поставила родителей перед фактом. К вере я пришла только в 26 лет, выйдя замуж. В храм Покрова Пресвятой Богородицы на Десне меня привел муж. Тогда настоятелем храма был о. Сергий Синицын, а венчал нас через год после свадьбы о. Михаил Зайцев. Там же мы крестили всех четверых детей. Сначала был подъем, период благодати, потом стало сложнее. То, что наша семья оказалась здесь, в храме Пучково, — это новый этап для нас.

Учась в школе, мечтала, что стану врачом или психологом. Родители переживали, что мне будет тяжело в медицине, я прислушалась к их советам и выбрала психологию. После серьезной травмы позвоночника жизнь разделилась на «до и после». Был сложный период реабилитации. Обучение в институте пришлось прервать, закончила его только через три года. В больнице и познакомилась со своим будущим мужем, у него была такая же травма и сложный период восстановления.

Старший сын учился в Ватутинской школе, после начальных классов мы перевели его, а затем и дочь, в Троицкую Православную школу. Вскоре меня пригласили сюда на должность психолога. Я смутилась, думала, что не справлюсь. Потом поняла, что надо выйти из зоны комфорта и попробовать. Это было для меня преодолением: не верила, что смогу вернуться к полноценной работе в коллективе. Очень благодарна людям, которые здесь работают. Стараюсь ценить и беречь отношения, которые сложились с педагогами. Работа в школе — важный и нужный опыт для меня. Я стала лучше чувствовать и понимать своих близких, особенно своих детей. Появилось более уравновешенное отношение к проблемам и большее спокойствие в принятии решений.

— О чем чаще всего приходится разговаривать с детьми?

— О непринятии их другими детьми. Ребенок приходит в коллектив со своей историей, со своим опытом. И здесь происходит самое интересное — та самая социализация. На мой взгляд, это важный и необходимый этап формирования личности. Умение взаимодействовать с разными людьми, слушать и слышать другого — этому надо учиться. Мы привыкли, что маленький ребенок жалуется, когда ему плохо. Но в определенном возрасте ребенку становится сложнее находить общий язык со сверстниками, иногда и с близкими. И задача взрослых — оказать необходимую поддержку. Ребенку важно почувствовать себя принятым, понять, что любые трудности можно преодолеть. Но самое сложное в этот момент — услышать сигнал о помощи, почувствовать изменения в его настроении, поведении.

— А кто должен услышать этот сигнал?

— Мне кажется, что родителям это сделать легче. Они должны лучше чувствовать своего ребенка. Безусловно, педагоги тоже видят детей, которым трудно, и работают с ними.

— Если родители поняли, что у ребенка проблемы в школе, что они должны делать?

— У нас выработан определенный алгоритм. Сначала нужно подойти к классному руководителю, затем к психологу. Если ситуация сложная, тогда мы обращаемся к батюшке.

— Многие боятся или стесняются подходить к учителям и психологам…

— Да, слово «психолог» часто вызывает напряжение. Но, мне кажется, надо просто делать то, что в данной ситуации необходимо.

Последнее время часто приходят дети 5-6 классов, которые страдают от одиночества. Они жалуются, что никому не нужны, что их никто не любит, что у них нет друзей. Многие из них говорят, что из-за большой загруженности уроками и дополнительными занятиями нет возможности просто погулять или сходить в гости. Но, как правило, это временные трудности, дети нуждаются в поддержке. Некоторых детей просто достаточно выслушать. Некоторым нужно помочь сформулировать то, что их волнует. Задача психолога — грамотно выстраивать беседу, задавать правильные вопросы. Самое главное, конечно, не дать совет, а подвести ребенка к самостоятельному решению.

— С чем к Вам чаще обращаются родители?

— Беспокоятся, что процесс обучения выстраивается не совсем эффективно. У детей отсутствует желание учиться. Сейчас эта ситуация встречается достаточно часто, особенно в средней школе. Есть ребята, у которых большой потенциал, но со временем появляется какая-то пустота или явное отрицание всего, что происходит в школе. В таких случаях важна работа педагогов и психолога с родителями, своевременное выявление причин неуспешности ребенка. Причины могут быть различными: от неумения учиться до серьезных внутрисемейных проблем.

На мой взгляд, важно разделять ответственность между всеми участниками учебного процесса. Хорошо, когда родители помогают детям организовать режим подготовки домашних заданий, обсуждают дома проблемы, возникающие в школе. Иногда наблюдается только внешняя включенность родителей в учебный процесс. Необходим конструктивный диалог между школой и родителями.

Ребята, к которым я прихожу на занятия, готовы много рассказывать о себе, но не всегда им интересны истории одноклассников. На уроке психологии мы проигрываем и разбираем различные ситуации взаимодействия в коллективе, обсуждаем личные переживания ребят, и многое уже получается. Научившись слышать друг друга, они лучше будут понимать педагогов. Я очень люблю занятия в начальной школе. Дети открыты, позитивно настроены, искренне говорят о себе. Иногда боишься ранить их неверным словом или действием. Интересно, что всегда занятия получаются очень разными, даже если тема одна. Сложнее в старших классах, там общение состоится, если школьники тебе доверяют. Но если получается поговорить и решить волнующие их проблемы, то после испытываешь очень сильные эмоции и чувство благодарности к ребятам. Часто они закрываются, боятся быть непонятыми, выглядеть глупо. Чем старше класс, тем внимательней относятся ученики друг к другу и к окружающим, и это очень радует.

Я благодарна родителям, которые готовы сотрудничать. Если они включаются, то результат будет обязательно. Во время наших встреч мы говорим о необходимости адекватной нагрузки для детей, о разумных требованиях к ним, о том, что знания об особенностях каждого возраста очень важны. Многие родители понимают, что для того чтобы что-то изменилось в отношениях с ребенком, надо пересмотреть свои установки, что-то поменять в себе.

— Как Вы поступаете, если узнаете, что ребенок в школе подвергается буллингу?

— Это может быть просто небольшой конфликт внутри детского коллектива, а может быть на самом деле травля — тогда подключаются все силы. К детскому коллективу довольно трудно подобраться. Сначала мы пытаемся понять общий настрой класса: ищем разные подходы и возможности для взаимодействия. Работаем отдельно с самим ребенком. Труднее всего такие проблемы решать в 6-7 классе. В этом возрасте ребята меньше доверяют взрослым, переживают, что после вмешательства станет еще хуже. Иногда помогает честный разговор с лидером класса, к мнению которого дети прислушиваются, и ситуация выправляется. В 8-х классах и старше, бывает, достаточно один раз выйти на разговор с классом и немного по-другому расставить акценты.

Но нередко бывает так. Кто-то с кем-то поссорился. Пытаемся разобраться с участниками конфликта, в таких случаях помогает «очная ставка». И вдруг, к общему удивлению, обнаруживаем, что у ребят совершенно разные версии произошедшего. Выясняется, что они просто друг друга неправильно поняли, не выслушали, что-то додумали... И у каждого получился свой захватывающий сюжет. Ситуации оказываются простыми, даже смешными. Ребята сами потом смеются над тем, как на пустом месте создалась проблема. А я, слушая их, понимаю, что эта история и про нас, взрослых, тоже...

— Как Вы считаете, нужно ли проводить в школе семинары, объединяющие учителей, родителей и детей?

— Да, думаю, такие семинары очень полезны. Хорошо, если докладчиками будут дети, а взрослые помогут с подготовкой. Для выступления можно приглашать и гостей. Но, разумеется, темы должны волновать самих ребят.

Несмотря на всю сложность работы и пока небольшой опыт, я очень рада, что работаю здесь. Чувство, что ты можешь помочь ребенку раскрыться, очень вдохновляет.

Беседовала Вера Данилина