Делатели виноградника Христова. Троицкая Православная школа. Часть 5

Сергей Васильевич Пахмутов, учитель физкультуры и ОБЖ

— Сергей Васильевич, расскажите, пожалуйста, о Вашем пути к Богу.

— Я рос обычным советским пионером и долгое время не задумывался о Боге, но бабушка моя верила и даже в советские годы тайком молилась. Несмотря на то что дедушка считался атеистом, конфликтов у них с бабушкой на этой почве не возникало. Впервые вопросами веры я заинтересовался, когда праздновалось Тысячелетие Крещения Руси. Принялся расспрашивать бабушку. Крестился 9 июля 1989 г. (мне исполнилось 14 лет) в один день с мамой и братом, на праздник Тихвинской иконы Божией Матери в храме Вознесения Господня в селе Сметанино Санчурского района Кировской области. Эта церковь интересна тем, что единственная уцелела на сорокакилометровую округу: будучи закрытой в 1938 г., вновь открылась в 1943. Туда шли пешком, добирались на санях. Какое-то время после крещения я строго вычитывал все молитвы и соблюдал все правила, но в 90-е, в годы учебы в институте, заметно удалился от Церкви. Осознанно вернулся к вере уже в 2000 г. Тогда открылся храм Покрова Божией Матери на Десне. На исповеди у ныне покойного о. Сергия Синицына я сразу вывалил все накопившиеся грехи. Помню, он погладил меня по спине и сказал: «Иди и больше не греши!» С тех пор я прихожанин этого храма. С ним связано много событий в моей жизни, там отпевали мою бабушку, которая привела к Богу меня и всех своих деточек.

— Как Вы стали школьным учителем?

— Наверное, это влияние семьи. Моя мама сначала трудилась воспитателем в детском саду, потом — в группе продленного дня ватутинской школы. Сам я никаким учителем быть не планировал. Учился на программиста, работал в охране, даже выдвигался кандидатом в депутаты Госдумы. В 2003 г. начал заниматься военно-патриотическим воспитанием в ассоциации «Стяг», где познакомился с русским добровольцем, воевавшим на Балканах, Александром Кравченко. В 2005 г. мы с ним, при поддержке ктитора храма Алексея Васильевича Куимова, организовали военно-патриотический клуб «Дружина Покров», членами которого стали ученики начального звена Троицкой Православной школы, да и другие приходские ребята. Мы проводили соревнования среди детей и сами учились работе с детьми: участвовали в семинарах по повышению квалификации руководителей военно-патриотических клубов, проходили спортивную, стрелковую и начальную военную подготовку. В 2010 г. Вячеслав Олегович Сердюк предложил мне попробовать себя в качестве учителя физкультуры в Троицкой Православной школе. Для меня это было весьма серьезное решение, я не сразу его принял, но потом согласился, и работаю здесь по сей день.

— Расскажите, пожалуйста, об организованном Вами военно-патриотическом клубе. Какие Вы ставили задачи?

— Когда мы начинали, еще не было единого центра, эти клубы существовали сами по себе, государство не помогало, но, впрочем, и не особо мешало. Все действовало на самодеятельном уровне. Мой знакомый просто собрал ребятишек у себя во дворе, купил пневматические винтовки и стал заниматься с ними стрелковой подготовкой. В 1996 г. появился первый православный военно-патриотический клуб при Троице-Сергиевой Лавре (ныне клуб «Пересвет» — один из флагманов движения). В 2004 г. начались процессы объединения клубов в единую структуру, но не для того, чтобы вогнать их в прокрустово ложе, а чтобы создать площадку для общения. Каждый клуб работал по своим традициям: десантники — по-десантному, казаки — по-казачьему. Главной задачей клубов стала не конкретная военная подготовка, чтобы из ребят сделать будущих воинов, а воспитание братской любви, взаимоуважения, взаимовыручки и смекалки для выхода из различных сложных жизненных ситуаций. Как сказал один из основателей современного военно-патриотического движения в России, ныне покойный Владимир Владимирович Морозов (в 1991 г. он основал клуб «Русские соколы»): «Мы готовим детей не к армии — мы готовим их к жизни».

— Сейчас клуба «Дружина Покров» уже нет?

— К сожалению, нет, но он просуществовал 10 лет, до 2015 г. Ребята регулярно выезжали на соревнования, участвовали в различных мероприятиях, многодневных походах. Когда встречаю своих первых воспитанников (многие из них уже в армии отслужили) они вспоминают клуб с теплотой, говорят, что занятия им сильно помогли: в армию они пришли уже не как зеленые новички.

— В этом клубе занимались только мальчики?

— Нет, и девочки тоже. Но в традиционной православной семье мальчики и девочки имеют свои определенные обязанности. У мальчиков должна быть возможность взрастить в себе мужское начало.

— Какую Вы видите перспективу воспитания мужчин из мальчиков с учетом повсеместного «девочкового» воспитания?

— Приведу в пример того самого моего друга Сашу Кравченко. В настоящее время он живет в поселке Рождествено в районе Митино. Там на государственные средства построены таунхаусы для многодетных семей. Центром поселка является храм Рождества Христова. Жители Рождествено объединились под руководством моего друга, создали настоящую казачью общину и живут теперь по традиционному укладу. Саша по происхождению кубанский казак. Его семья была расказачена, раскулачена, сослана в Караганду. Он возрождает утраченное. Мальчики занимаются военной подготовкой, трудятся на огороде. Супруга Саши учит девочек основам домашнего хозяйства. Построен «Казачий дом», где проводятся трапезы после службы, собрания, праздники. Изначально это был обычный щитовой дом, но мужчины сами покрасили его в стиле казачьих таманских станиц, сделали крышу из тростника, крылечко, сколотили мебель. Это прекрасный пример для мальчишек! На все дела члены общины берут благословение. Она существует с 2009 г., и ее численность возрастает.

— У них же можно перенимать опыт!

— Я считаю, что такие общины — это центры будущего духовного возрождения нашего народа. Чем их больше, тем быстрее мы возродимся.

— Может, стоит пригласить представителей общины к нам сюда в школу?

— Да, правильная мысль. Обязательно собрать мужчин, заинтересовать их. Нынешние мужчины дезориентированы. Десятилетиями им давались задания делать «от и до» (с 9 до 18 ч., а дальше телевизор), от них ничего существенного не зависело. Им нужно дать ориентир, указать центр приложения силы, чтобы захотелось стать лидерами общины, вести за собой мальчиков. Хорошо, что у наших мальчишек в школе есть трудовое воспитание. Помню, в шестом классе к нам на урок пришел наш учитель труда, ныне покойный Феликс Леонтьевич, и представил человека, из-под халата которого виднелся армейский китель. Это был представитель военно-ремонтного завода, который рассказал, что к ним поступила партия техники для ремонта и крупные детали они сделают сами, а на «мелочевку» недостает времени. И они решили дать задание ватутинской школе. Услышав это, мы принялись работать с огромным энтузиазмом и рвением. Уроки были даже не сдвоенные, а строенные. Заклепок получилось много — от нас не ожидали такой производительности, даже грамоты вручили. Я думаю, что если детей заинтересовать результатами их труда, то они будут намного активнее.

— Самое сложное — найти такое задание! Вы проводите какие-то воспитательные беседы с детьми на уроках? Должен ли этим заниматься учитель?

— Да, я считаю, обязательно. Нужно идти детям навстречу, не бояться вступать с ними в диалог. Не с высоты прожитых лет, не снисходительно, но и не опускаясь до панибратства. Учитель должен передавать свой опыт, в том числе отрицательный. Я рассказываю о себе и своих знакомых, о ситуациях, свидетелем которых был. Особенно благодатная почва — 10-11 класс, они и слушают, и вопросы задают, причем по теме. Ребята жаждут общения. Они ищут ответа, и, если им не дать его, то они могут найти что-нибудь нехорошее, и мы можем их потерять. Уйдут в свой кокон, свой мирок, и до них уже не достучишься. Если учитель, которого они ценят, будет с ними разговаривать, раскладывать все по полочкам, — это будет их ценностный базис, на котором они уже будут строить взрослую жизнь. Ребят из 7-8 классов можно заинтересовать более простыми вещами, например, говорить с ними о вредных привычках, о важности занятий спортом. Рассказываю им про такой бич, как гиподинамия, к чему она может привести: о проблемах с системой кровообращения, об отложении солей и прочем. У подростков в их возрасте должно быть от 11 до 14 часов двигательной активности. Сейчас у них такая программа в школе, что почти не остается свободного времени. Они дорываются до планшетов, а если их мотивировать, нашли бы время и для подвижных игр…

Теперь, слава Богу, почти в каждом дворе есть спортплощадки. Ребята собираются компанией и занимаются: крутят солнышко, подтягиваются, бьют в боксерский мешок. Никто их не заставляет — это самоорганизация.

— К сожалению, там часто слышна нецензурная брань. Мне кажется, нужно, чтобы был какой-то наставник. Кто-то должен с ними об этом говорить.

— Подобная лексика возникает от дефицита семейного влияния и от переизбытка влияния СМИ.

— Может ли школа помочь с этим бороться?

— Конечно. Должно вводиться какое-то реальное наказание за нарушение общепринятых правил.

— Как наказывать?

— Правонарушители боятся огласки. Если, например, кто-то беззастенчиво использует ненормативную лексику, можно нарисовать сатирический плакат. Так делали раньше, и это действовало. В одном из православных учебных заведений с военным уклоном ввели штрафы за нецензурную лексику, причем штрафы такие, что сильно бьют по карману. И как мне говорили, ребята даже шепотом этого не произносят. Однако если все время давить, то это тоже может их подвигнуть на нарушения дисциплины. Каждого ребенка нужно отмечать с той хорошей стороны, с которой он себя проявил. Ему будет приятно, если на утреннем молебне, например, его поощрят за участие в конкурсе, за спортивные достижения, за успехи в учебе. Эффективна также балльная система, но ее нужно тщательно проработать. И учеба здесь не на первом месте. Первое, уверен, — это христианская жизнь: как он относится к товарищам, к старшим, младшим, помогает ли пожилым, участвует ли в каких-нибудь общественно-полезных трудах, то есть оценивать по человеческим качествам, по добродетелям. В каждом ребенке можно открыть тот талант, который Господь заложил, и пестовать, чтобы его максимально раскрыть. Особенно это важно для «трудных» детей. Им необходимо особое внимание, в них всегда есть таланты, неоцененные окружающими, и поэтому ребята проявляют себя не лучшим образом. Думаю, что их девиантное поведение — это защитная реакция. Они, как ежики, закрываются, выставляют колючки: «Не трогайте, отстаньте, мы взрослые, мы сами».
С каждым ребенком надо работать индивидуально, общего рецепта нет. Приглядеться, посмотреть, почему он грустный, злой, нелюдимый. Если он раскроется — почувствует себя комфортно, его будут уважать, отношения с окружающими улучшатся. Пусть не сразу, но процесс пойдет.

— Какую деятельность Вы бы организовали в школе? Чего нам не хватает?

— Я бы активнее занимался с мальчишками. Эту проблему можно частично решить в рамках заложенной в программу внеурочной деятельности. Так, например, третий урок физкультуры в неделю является факультативным, посещать его необязательно, оценок не ставят, но желающие приходят поиграть в футбол, волейбол, баскетбол. Подобная же внеурочная деятельность может быть у учителя труда: заниматься с ребятами, например, резьбой по дереву, работать на станках. У казаков прекрасно действует военно-патриотический клуб.

— Поделитесь, пожалуйста, какими-нибудь интересными и важными событиями своей жизни.

— Я бы хотел рассказать о своей первой поездке в Сербию. Сербы научили меня, как надо любить Россию. Сербы — наш братский православный народ, они хорошо относились к нам, даже когда у нас в стране происходило полное безобразие, когда мы сами от них отвернулись — в 90-е годы. Сербы нам все прощают. И вот в 2012 г. мы с Александром Кравченко прилетели в Белград, а оттуда поехали автобусом в Косово, в Косовску Митровицу. На мне была черная футболка с надписью: «Мы русские, с нами Бог». Когда мы шли по дороге, из каждого дома нас звали: «Русы, русы, идите к нам!» Мы привезли туда небольшую гуманитарную помощь: люди живут там материально чрезвычайно трудно. Косово — это территория, оторванная албанцами. В Косовску Митровицу стеклись все косовские сербы, это город, разделенный на две части рекой Ибар. Большая часть, примерно две трети, принадлежит албанцам, остальное — сербам. Безработица близка к 100 %. Местные наши друзья составили списки наиболее нуждающихся, в том числе пострадавших после столкновений с полицией в 2011 г. Таким людям мы и выдавали пожертвования. Полиция применяла там и резиновые пули, и боевое оружие, и отравляющие газы.Пострадало большое число сербов. Никогда не забуду, как мы пришли в гости к одному потомку донского казака, который приехал в Сербию в 1921 г., подарили ему российский флаг, а он заплакал. Никогда не видел таких эмоций у взрослого мужчины.

— Что они говорили вам про Россию?

— Что Россия — это мать. Что они хотят быть с нами вместе. У них даже пословица есть: «На небе Бог, на земле Россия». И этой пословице уже лет триста. Известный политический деятель Петр Негош, являвшийся и Черногорским митрополитом, и одновременно правителем, говорил, что на Востоке Россия, на Востоке восходит солнце, на Востоке Бог. Они считают, что у нас сейчас хорошая ситуация, что мы сильные, и они надеются на нашу помощь. Сербия находится в окружении, скажем так, недружественных стран. Практически все их соседи стали членами блока НАТО. В стране весьма сложная экономическая ситуация, и они, конечно, заинтересованы в укреплении политических, экономических и духовных связей с Россией. В Церкви тоже серьезные проблемы: обновленчество, модернизм, попытка перейти на новостильный календарь, различные экуменистические явления.

— Это откуда-то идет?

— В Сербии боятся, что католичество поглотит православие, католиков они воспринимают как врагов, потому что во время Второй мировой войны хорваты-католики устроили там страшный геноцид, убив, по разным оценкам, от 700 тысяч до миллиона сербов. Усташи официально провозгласили свою позицию: треть сербов изгнать, треть убить, треть окатоличить. Был такой хорватский политический деятель и священник Алоизий Степинац, который это благословил. Сейчас он причислен Ватиканом к лику блаженных, а сербы его называют «архиепископом геноцида» (и не только сербы, см., например, книгу итальянского историка, католика Марка Аурелио Ривели «Архиепископ геноцида: монсеньор Степинац, Ватикан и усташская диктатура в Хорватии 1941-45»). Таким образом, сербы стоят на страже своей православной самобытности и ни о каком сближении с католиками слышать не хотят. В храмах у них много молодых людей, но женщины без головных уборов. Когда мы со старшей дочерью (в платочке и длинной юбке) пришли в храм — сразу стали шептать: «Русы, русы пришли». У них есть интересный национальный религиозный обычай: «Крестная слава». Это день памяти святого покровителя всей их семьи. Наиболее часто покровителями семьи становятся святой Георгий, Николай Чудотворец, святой Стефан. В этот день вся семья должна прийти на Божественную литургию, причаститься. К этому дню печется «славский колач» — хлеб с изображенным на нем крестом. Священник в конце литургии, после отпуста, берет его двумя руками, а все остальные люди в храме кладут друг другу руки на плечи в знак единения. Читается молитва, и всем раздаются кусочки колача. Вечером, естественно, это важное событие отмечается в семье за праздничной трапезой. Даже неверующие отмечают Крестную славу. Есть пословица по отношению к боснийским мусульманам (бывшие сербы, которые приняли ислам) — «каждый мусульманин помнит свою Крестную славу». То есть, каждый из них знает, что когда-то его семья отмечала Крестную славу. Крестной славой девушки, вышедшей замуж, становится Крестная слава семьи ее мужа. Сербов всего 8 миллионов, и столько же примерно рассеяно по миру. Они бежали и от войн, и от гонений, когда в самом начале правления Иосипа Броз Тито закрывали храмы и расстреливали священников. Наши братья сербы в данный момент — форпост православия в Европе.

Беседовала Вера Данилина