Михаил Скабалланович. Толковый Типикон. Продолжение 18

Начало в №№ 129, 130, 131, 132, 134, 135, 136, 137, 139, 140, 141, 142, 143., 144,  145, 146, 147,  148.

Хвалитны

Начинается 4-я и последняя часть утрени. Начинается она, как все службы и части их, псалмами. <…> Такими псалмами пришлись 148 «Хвалите Господа с небес», 149 «Воспойте Господеви песнь нову» и 150 «Хвалите Бога во святых Его». У всех этих псалмов одна общая тема — призыв к прославлению Бога, почему их группа называется в уставе «Хвалитны»: первый псалом приглашает к этому всю тварь, начиная с ангелов, второй — Израиля, третий — храм, небесный и земной. <…> За свой радостный тон хвалитные псалмы, одни из всех утренних, не отменяются и в Пасху. <…>

Чин пения хвалитных псалмов подробно изложен в Ирмологии и Псалтири Следованной; в Типиконе же, в настоящем месте, кратко сказано: «на хвалитех Всякое дыхание на глас дне». Это, как видно из поименованного подробного чина пения этих псалмов, означает, что псалмы должны петься по-праздничному <…>. Хвалитными псалмами с их стихирами, таким образом, в бдение вводится опять, а в утреню впервые, стихирный напев гласа, после господства в службе сначала тропарно-седального, а затем канонного. Этим бдение в музыкальном отношении возвращается к своему началу (стихиры на «Господи, воззвах», стиховны и литийные), образуя священный круг бесконечности. <…>

Хвалитные стихиры воскресной утрени выделяются из ряда других своим количеством: их бывает 8, вдвое более, чем для самых великих праздников: 4 называемых прямо «воскресными» и 4 «восточны». Припевами для них служат 6 стихов хвалитных псалмов <…> и, кроме того, два псалмических стиха <…>: «Воскресни, Господи…» и «Исповемся Тебе, Господи...» (Пс. 9:33, 2). <…> По содержанию хвалитные стихиры, особенно «восточны», несколько длиннее и сложнее стихир на «Господи, воззвах» и стиховных; они нередко обращаются с упреком к иудеям, хотевшим скрыть Воскресение Христово.

В отличие от стихир на «Господи, воззвах» и стиховных, хвалитны, как стихиры заключительные и самые торжественные, имеют свой специально воскресный славник, заимствующий содержание свое из воскресного утреннего Евангелия и потому называемый «евангельскою» или «утреннею стихирою»; как и ексапостилариев, посему евангельских стихир 11. <…>

Также, в отличие от стихир на «Господи, воззвах» и стиховных, хвалитные стихиры имеют и Богородичен воскресного содержания, но общий для всех гласов «Преблагословенна еси». Он исчисляет все плоды Воскресения, прославляя их косвенную Виновницу. <…>

Славословие великое

Подробное прославление Бога за различные частные благодеяния Его заключается на бдении общим прославлением Его за все благодеяния. В этом прославлении одушевление молящихся, сила и теплота их чувства достигают зенита, при котором мысль уже не может останавливаться на частностях, на тех или других милостях Божиих, хотя бы то и таких великих, как спасение нас смертью и Воскресением Сына Божия, а всецело погружается в благодарное созерцание всей высоты Божией и всего ничтожества и недостоинства нашего пред Ним. Такого характера то славословие, которым заключаются все песнопения бдения и которое справедливо названо великим.

Слава Тебе, Показавшему нам свет. Такой взрыв религиозного чувства, какой представляет собою это славословие, ближайшим образом вызывается наступающим в этот момент всенощного бдения первым проблеском утренней зари. Если «достигше на запад солнца и видевше свет вечерний» верующие изливают свои чувства в такой восторженной песни, как «Свете тихий», то вид рождающегося из тьмы ночной утреннего света должен настраивать их еще глубже и теплее к созерцанию Бога как несозданного Света («во свете Твоем узрим Свет»). Утренняя песнь гораздо длиннее и полнее вечерней и начинается поэтому прямым благодарением Бога за утреннюю зарю, которое и выражается торжественным возгласом: «Слава Тебе, Показавшему нам свет». <…>

Самое славословие начинается ангельскою песнью при рождении Спасителя — чем утреня, уже близящаяся к концу, возвращается к своему началу (любимый прием в церковных песнях). <…>

Трисвятое (великое). Начатое ангельскою песнью великое славословие и оканчивается ангельскою (по преданию) песнью: «Святый Боже…». Кроме литургии, это единственное место в церковной службе, где Трисвятое поется, а не читается, само по себе и по особому чину: не только трижды, но с припевом «Слава и ныне» и с повторением 1 1/2 раза еще после этого припева. Отсутствие обычно сопровождающих его молитв, даже «Отче наш», сосредоточивает на песни все внимание и отвечает хвалебно-песненному колориту всей этой части утрени. <…>

Воскресный тропарь. После настоящего Трисвятого, которое, в отличие от всех других Трисвятых на суточных службах, можно бы назвать великим, на воскресной утрене, как и на всякой праздничной, следует тропарь, подобно тому как тропарь или кондак поются после каждого Трисвятого (исключая входящее в состав обычного начала) <…>. Так как тропарь на утрене поется уже вторично <…>, то он поется не по полному чину, а по сокращенному, т. е. не дважды или трижды, а однажды, а воскресный тропарь, кроме того, и без Богородична <…>. Рассматривая Воскресение Спасителя с внутренней стороны (особенно 1-й тропарь), они дают полный перечень, сильный именно краткостью, всех необъятных плодов для нас этого события, и перечень, так уместный теперь, в заключение всех воскресных песней утрени. 1-й тропарь как будто сильнее и восторженнее, зато 2-й полнее и конкретнее. И из напевов для тропарей выбраны 1 и 2 гласы. 1-й поется при нечетных гласах <…>; 2-й при четных гласах <…>. Впрочем, напевы этих тропарей самогласны <…>.

Конечные ектении утрени

Сугубая ектения на утрене. Конец утрени имеет такой же состав, как и вечерни, но это вполне только на будничной утрене по сравнению с такой же вечерней. Конец же праздничной, следовательно и воскресной, утрени отличается от конца такой же вечерни тем, что ектения сугубая и просительная здесь не разделяются ничем, а следуют непосредственно одна за другою, благодаря чему сливаются в одну большую и величественную молитву, причем вторая дополняет первую, подробно испрашивая у Бога все, что нужно лицам, за коих молится сугубая ектения. <…>

Просительная ектения на утрене. Возглас просительной ектении на утрене уже не тот, что на вечерне, как и вообще просительная ектения всегда употребляется с новым возгласом. Возглас ее на утрене: «Яко Бог милости, щедрот и человеколюбия еси» заключает ту же мысль, что и вечерний («Яко Благ и Человеколюбец»), но в усиленной степени, и близок к возгласу сугубой ектении. После себя просительная ектения и здесь, как и всегда — на вечерне и литургии, — имеет преподание мира и главопреклонение с тайной священнической «молитвою главопреклонения», отличной от таковой же на вечерне и литургии и заключающей в себе прошение о прощении грехов вольных и невольных и о даровании мирных и премирных благ (большее, чем на вечерне, где — о сохранении от греха, диавола и плохих мыслей). Возглас этой молитвы усиливает до последней степени все усиливаемую прежними возгласами мысль о милости Божией: «Твое бо есть еже миловати и спасати». <…>

Отпуст

Начинается чин отпуста. К нему открываются царские двери (закрытые со внесением в алтарь Евангелия по целовании пред каноном) <…>. Чин отпуста предваряется, как все наиболее важные части службы (чтение Св. Писания, прокимен и канон литургии), возгласом: «Премудрость». <…> На такое предупреждение диакона о наступлении времени отпуста лик певчески просит священника начать отпуст. Так как отпуст является благословением на выход из храма и заключительным прославлением Бога, то просьба выражается словом: «Благослови», тем же, которым приглашается священник начать службу. Только здесь это приглашение делается не диаконом, а торжественнее — хором, так же, как пред началом утрени к возгласу: «Слава Святей…». После диакона и лика слово за священником, и он на просьбу о благословении отвечает благословением прежде всего источника всякого благословения для нас Христа Бога, причем усвояет Ему единственный раз во всем круге служб величайшее и полное тайны имя «Сый», Иегова, то имя, которое древний еврей боялся произносить и заменял его при чтении Св. Писания другими именами. В христианском дерзновении священник, очистивши столькими молитвами уста свои, теперь благоговейно и во всеуслышание именует это имя. <…> Услышав о необъятном для нашего ума самосущии Христа («Сый»), источнике и основе Его вечности («всегда, ныне и присно»), лик, после обычного ответа на возглас священника «Аминь», просит о проявлении на земле в возможной для нее степени этого свойства Божия, об отражении его в нас чрез «утверждение императора», как защитника веры и правопорядка, а чрез него «св. православной веры» и «православных христиан».

Мысль о Христе и Его самосущии не может не вызывать мысли о Его рождении на земле и о Виновнице Его воплощения, Которая может и поспешествовать Своим предстательством нашим молитвам к Сыну Ее. Священник и обращается к Ней за этим содействием возгласом: «Пресвятая Богородице, спаси нас», который, кроме молитвы, заключает в себе и величайшее прославление Ее <…>. На эту хвалебную молитву лик отвечает уже прямым прославлением Богоматери, притом самою восторженною из всех и наиболее угодною Ей песнью, заменяя этою песнью молитву к Ней, как священник заменяет молитвою хвалу Ей. Обратное с прежним: там священник хвалит, а лик молится. Теперь тот и другой соединяются в хвале, которая возвращается ко Христу, а чрез Него к Пресвятой Троице. Ввиду того что предстоящий священнику отпуст направляется ко вселению в имеющих уйти из храма твердой надежды на Христа, доходящей до полной уверенности во спасении («помилует и спасет»), священник подготовляет к нему («Слава Тебе, Христе Боже, упование наше…»). Лик подхватывает это идущее к небу прославление и поднимает его как бы еще выше, к Самому Триипостасному Богу («Слава Отцу…»), раздвигая это прославление также в бесконечность («и ныне и присно») и присоединяя к нему последнюю и усердную молитву к Богу о помиловании («Господи, помилуй» 3) и вторичную просьбу священнику о благословении на выход из храма: «Благослови». <…> На отпуст не указано ответа «аминь», должно быть, потому, что утверждения всего великого обещания, какое дает отпуст, можно ждать только от Божественного «Аминь» (Апок. 1,18).

Многолетствование. После отпуста праздничной утрени, замечает Типикон, «многолетствуем Императора», т. е. поется молитва о сохранении на многая лета Императора, Императрицы, Наследника, царствующего дома, Св. Синода, епархиального архиерея, в викариатстве — и викария, настоятеля монастыря с братией и всех православных христиан. <…>. В будни, когда к утрене непосредственно присоединяется 1-й час, это многолетствование делается после него.